Куницын с трудом разлепил глаза и снова зажмурился. В висках постреливало мутной болью. Ободранная скамейка покрылась капельками росы, и лежавший на ней Куницын изрядно продрог. Под головой обнаружилась пустая бутылка с гордым джигитом на этикетке и надписью «Хванчкара». Ручная работа, подумал Куницын, машинально терзая пустую тару. Зря, что ли, это пойло объявлено контрабандой…
.
Не обнаружив в сентенции логического тупика, Куницын узрел нечто иное, а именно – что в бутылке что-то осталось. Взболтав содержимое, Куницын отщёлкнул ногтем полиэтиленовую пробку и запрокинул голову. Однако из бутылки, против ожидания, не вытекло, а вылетело едкое облачко зеленоватого цвета. Облачко обернулось хмурым, тщедушным мужичком с трёхдневной щетиной, в телогрейке второго срока, нестиранных, мятых техасах и башмаках типа "казак" со сбитыми в разный «набок» высокими каблуками.
.
– Ты кто по жизни-то будешь? – спросил Куницын без особого любопытства.
– Дух. Точнее, эманация твоего духа, – так же безразлично ответил мужичок.
От слова «эманация» Куницына явственно передёрнуло. Термин строился в тощий ассоциативный ряд вместе с Констанцией, поллюцией и облигацией... Затем перед внутренним взором возник почему-то грязный ком постельного белья.
.
Куницын зажмурился, тряхнул головой по-лошажьи и попросил:
– Ты это, Сивка-Бурка... по щучьему веленью, ступайте, сани, в лес или нахуй... короче, пивком не угостишь? Гнида залётная… Слы, конь педальный!
– Да сам ты каззёл!.. Я тебе чё, Хаттабыч? – беззлобно откликнулся незнакомец.
Точным движением ногтя гнида залётная, она же конь педальный, сорвала металлический колпачок и в момент опорожнила поллитру неведомо откуда взятого гиннеса.
Хуясе… яичко испечёт, да сам и облупит, невольно подумал Куницын и вздохнул: утро явно не складывалось.
– А то! Порядок такой, – кивнул мужичок.
Ему, похоже, было без разницы, откроет Куницын рот или нет.
Ещё и мысли читает, гандон, догадался Куницын.
– От гандона и… кррыухх,– мужичок незатейливо рыгнул.
.
– Ну что ж.. пойду-ка я спать тогда, – Куницын встал по разделениям, отряхнул остатки ночного праха и поплёлся восвояси. Мужичок так же неторопливо тронулся следом.
Дома Куницын торопливо всосал мутные остатки заварки из чайника и рухнул в койку. Что-то, однако, не давало ему уснуть... нет, конечно, вовсе не то, что он улёгся в рубашке и в одной неснятой штанине – кто бы обращал внимание на подобные мелочи...
.
Он замер: точно – с дивана, стоявшего напротив, доносились посторонние звуки: то протяжный вздох, то мягкие шлепки... Куницын повернулся на другой бок и ошалело выяснил, что пришлый мужичонка пялит раком саму Мэрилин Монро, в её знаменитом чёрном платье в обтяжку... Обтяжка, правда, приходилась сейчас где-то в районе плеч.
Во даёт эманация!.. тьфу, блин, как хоть называть-то его?
Пришелец? Доннерветтер… в смысле, Мефистофель?
Ахтунг какой-то... Был бы, что ли, Толян, Вован... во – пусть будет Духан!
.
Мужичок, не прерываясь, кивнул – принято. Громко выдохнув – оухх, Духан отпустил роскошные бёдра Мэрилин, хлопнул актрису по пышному заду и тоскливо промолвил:
– Как при жизни была в постели гавно-гавном, так и...
Мэрилин съёжилась, горестно всхлипнула и исчезла.
.
– От меня-то чего надо? – похоже, сон у Куницына совсем улетучился.
Не заставит же гость и его встать раком…
– Бездуховен ты, Колюня. Пришло указание восстановить твою триединую сущность.
Ты же у нас, придурок, богоподобен.
Мужичок прерывисто вздохнул. Запахнув так и не снятую телогрейку, прошёлся по карманам, размял тремя перстами сигарету без фильтра и с наслаждением закурил.
– И какие будут, эээ... предложения? – спросил обескураженный Куницын.
– Да вот тут у меня... – мужичок выхватил из-под себя чёрный кейс, щёлкнул замками – кейс обернулся ноутбуком с включённым инетом и заманчивым блеском переливающейся заставки. Переливчатый блеск заиграл и в припухших глазах Куницына.
.
– Ух ты... Стрелялки есть?
– Есть кое-что получше. Я отведу тебя на один литресурс…
– Хуух, я-то думал... лучше в сортир отведи, или снеси вон хуй поссать, если руки помыл.
– Я ж говорю, бездуховность, – мужичок брезгливо передёрнул плечами. – Так, садись и набирай: тройное даблъю…
– И чё теперь?
– Теперь залогинься. Псевдоним себе придумай.
– Ээээ...
– Нет, «ээээ» нельзя – беспредметно.
– Ну, типо, Рваный там... Ёбарь-Блудун? Пересвет Залубеевич? Папик Ничеев?
– Ты не на сходняк пришёл! И не в блудняк. Думай ещё, говнюк.
– Тяжело с тобой, Духан. Во, пусть будет Духан!
– Нет, Духан теперь – это я. А ты, мм… Кобздыхан. Нет, это тоже не годится.
– Заманала, эманация! Ладно, я буду Юрским Ящуром.
– Гы-ы, замётано!..
.
Они по-братски склонились над монитором. Через два часа мужичок нехотя отвернулся от светящегося экрана. Расстелил на журнальном столике взятый из ниоткуда выпуск медицинской многотиражки "Здоровье не впрок", разложил на нём крупно порубленную докторскую колбасу, два варёных яйца в поломанной скорлупе с приставшими хлебными крошками, мятый маринованный помидор и две жестянки с пивом.
– Чё у нас, банкет командировочного? – весело спросил Куницын, порядком взбудораженный прочитанными текстами.
– Да ешь, чего там... Главное, посуду не мыть.
.
Под утро Духан проснулся от барабанной дроби клавиатуры и сел, с трудом разлепив глаза, как похмельный Куницын. Юрский Ящур, уставясь в экран монитора, воинственно щёлкал зубами. Щетина на щеках посерела и вздыбилась. Глаза метали молнии.
– Ты чего, Колюня, ещё не ложился?!
– Да тут, Духан, такое дело... Заслал им креос про жопоеблю, а мне отписка: незачот! Теперь срач идёт в чатах – мама не горюй…
Ещё олбанцкий надо как-то освоить. Короче, спи – не до тебя!
.
Мужичок протяжно вздохнул, покрутил головой и снова уткнулся в подушку.
Задание было выполнено.
небольшая пародия о приобщении к интернет-ресурсу, написанная в момент, когда срачизм преобладал над литературными претензиями...
к настоящему моменту - небольшой реликт из прошлого.
извините, если пришлось не в тему...
