Вышедши с аэропорта столицы Шварценегрии Подгорица ( бывш. Титовград ( названный в честь коcмонаута №2 Германа Титова, када да югов дашло, што они проебали первый палёт Белки, Стрелки и Гогарена, а па сему - не бывать типерь у них ни Белкаграду, ни Стрелкаграду), я понял, што ехать суда вапщето нихуя не стоило. Канешно, неебическая горная природа красиво маячила и проступала на горизонте своими поросшыми мохом и деревьями склонами сквозь дымку.

Да, блять, много натписей на олбанцком, што беспесды радовало. Да, нихуя не слышно суржыка, каторый прочьно ассоцыируецца у всякова россиянина са словом «юк».
Но в астальном… Весёлая орапская музыка, грязные чюрекские мишары (мясные лафки), пекары (пекарни) и прочий опщепит, предлагающий кебабы, буреки и другую шаверму, засиженную мухами пот палящими лучями одреатическова сонца в антисанитарных условиях, радовали натруженный глаз курортника своей претсказуемостью… Рай для питерских, канешно, с их фанатической страстью к чюрекской кухне и к лупоглазеньким и плешывеньким…
Путь мой лежал на самый юк двестикилометровова побережья Шварценегрии, где в 13 километрах от Олбанцкой границы шыроко раскинулса горот Ульцинь. Горот произвел радосное впечятление, напомнив своей архетектурой и аживлённой жызнью каирские трущобы.

Ис исторических паметников имеется крепость, в каторой томилса в плену у олбанцких ператов Мигель де Сервантес Сааведра. Што эти изверги с ним вытворяли, можно тока дагадывацца по ево роману « Да он – кишот (пидор (алб., устар.)!), где он с некоторой обидой описывает жопную еблю, как пример варварского обращения нехристей с песателом.

Делать в Ульцине па бальшому щёту нечево. А учитывая то опстоятельство, што подавляющую чясть населения составляют преезжые косовские олбанцы (малдаване по-нашему, косоворы – па-ихнему), белому человеку тут беспесды рады все: и месные олбанцы, и братушки-юги, каторые мыкают горюшко в меншиньстве, номекая при этом, што средний процент олбанцев в Шварценегрии – всево ок. 7-и…Ога, бля! Эта тут, в Ульцене, где мер, начальник палицыи и фсе палицейские – чюрки, ниибаццо важно!...
Косовские приезжают на убитых «в ноль» инамарках, ис каторых самая ходовая мадель афтомашына типа «Yugo», праизвотство каторой имело место в 70-х годах прошлова века.

Более таво, эти педорасы грузят сваих жестяных коней синтэтическими сумками-лежаками (штоп не платить за топчян на пляже 2,5 юро) и чемаданами-халадильниками с пивом, ракией и халяльной свениной (штоп не тратить драгоценные с ихней точьки зрения юро на харчь и выпифку в кассу серпских хорватов и примкнувшых к ним олбан-коллаборацыонистов)…

« - А аны, блад, никада и ни за што не платат! Тока жрут, срут и пиздят, што плохо лежыд…» - жаловались мне месные притоносодержатели.
Налицо - рост внутриэтнической напряжонности в зоне мешнацыонального конфликта.
Тем не мене, приезжые косоворы вальготно чюствуют себя на горотских пляжах, куда будучи натуральным блондином бес сумки-лежока и холодильника совацца савсём уш стрёмно…Так, можно посымать с акна машыны это, блять, лежбище немытых, смуглых тел патомков Скандербега…

В городе имеетса неебическое число (больше трёх) мечетей с меноретами, православный храм с кладбищем и пьющим ракию с утра батюшкой, и ниибической кросоты паметник Героям – югапортезанам, каторый вазвышаецца до сих пор на госпотствующей высоте, несмотря на дороговизну земли. Паметник беспесды в стиле ар-деко, который предусматривает полное непонимание таво, што на нём изобрАжено…

Вечером жызнь в Ульцыне кипит…Играет заводная орапская музычька, полуголые мосульманки жуют семачки и инжыр, предлагая чиста пасматреть сваи смуглые, потные тела ино-земцам, степенные ходжы хуярят пива с горла и играют в нарды…Машыны снуют, лавки открыты…

Вакханалия заканчиваецца чясам к трём, када уже всем становиццо ясно, што с косоворов бабла каг не было, таг и не будет…
Пиздато раннее ульцинское утро! На пляже – не душы, цекады не ебуцца… Цветы и кактусы блогоухаютъ въ тотъ часъ…

Ебись он в рот, это Ульцинь!