Посвящается М., просто М.

Однажды, выпив граммов триста,
Я с книжкою в кровать залез
И вдруг узнал, что Монте Кристо
И есть тот самый, блин, Дантес...

Да как же так?! Как смел подонок
Поэта (!) Пушкена (!) убить...
Не для того того с пеленок
Учила няня с кружки пить.

Дантес, как будто, не был трусом.
Хватало и ума, и сил...
Ну завалил бы, что ль, Кадрусса,
Или Данглара замочил.

Но с жизнью в книжке расхожденье:
Граф наплевал на Мерседес,
И вместо за тюрьму отмщенья
Он в спальню Пушкена залез.

Что Монти делал с Гончаровой?
Приник он к ней? Иль не приник?
Не знаем. Но однажды голой
Ее с Дантесом муж застиг.

Сражен супруг таким сюрпризом,
И, чтобы смыть с себя позор,
Он Монте Кристе сделал вызов
И поскакал во весь опор.

Рогами задевая ветки,
Поэт летел по мостовой
И, став с Дантесом у отметки,
Поникнул буйной головой.

Какая грустная картина!
Поэт, сраженный, в снег упал.
А граф потом узнал, скотина,
На что он руку подымал.

Но зря он стрельнул из патрона.
Народ, любовью окружив,
Воздвиг поэта из бетона.
И тот остался вечно жив!

Не сбылись планы террориста.
Наталья блядь. Дантес говно.
Я ненавижу Монте Кристо.
И Ихтиандра. Заодно.