1

Все дело, как выяснилось, было в батарейке. Стоило заменить ее, и часики, вот уже как несколько месяцев болтающиеся в сумке, опять принялись отсчитывать абсолютно равнодушное к самому факту их существования время. Очкастый мастер, окинув Нику оценивающим мимолетным взглядом, вернул часы и не глядя сунул квитанцию в карман. Банальная, впрочем так до конца и не сформулированная мысль, каким-то образом затрагивающая вопрос времени внутреннего и внешнего, была тут же отринута ею. Сегодня выкрутасы, будь то даже выкрутасы интеллектуальные, совершенно непозволительны. Они могут легко испортить впечатление этого дня, выдавшегося на удивление вкусным, даже можно сказать деликатесным. Людям более привычно, говоря о времени и днях, оперировать эмоциями. И потому время может быть грустным или веселым, спокойным или же суетливым. Несколько реже его определяют цветами, или состоянием погоды. Тогда время становится солнечным или хмурым, плаксиво-дождливым или даже высохшим от солнца. Мало кто определяет время вкусами; лишь изредка можно услышать о горечи убегающих минут или сладости нежного свидания. Но сегодняшний день явно имел свой вкус. Это был вкус изысканного средиземноморского блюда, густо приправленного пряными травами.
Секундная стрелка монотонно наматывала круги на циферблате. Эти часики были у Ники давно. Простые и немодные, они служили ей чем-то вроде талисмана. Теперь же случилось так, что, остановившись, они в бездействии пролежали в дальнем кармашке сумочки страшно вообразить сколько времени. Бездействующий талисман, вся сила которого заключалась в одной-единственной батарейке!
«Стоп! – остановила она ход собственных мыслей. – Стоп!» Здесь просто необходимо остановиться: все дальнейшие размышления неминуемо потянут за собой целый шлейф воспоминаний, воспоминаний, которым совершенно нет места в этом вкусном дне. Забавно устроен человек: едва только что-то попадает в зону внимания, и мысль тут же будто окунается в жидкое тесто, становясь вязкой и пассивной.
Ника вновь взглянула на циферблат: до встречи с Сашей оставалось никак не менее часа. Она пыталась вспомнить внешность подруги, с которой они не вот уже как десять лет, но кроме смутного образа, почти лишенного всякой индивидуальности, в голову ничего не приходило. Вообще-то подругами они с Сашей никогда, в сущности, и не были –скорее просто однокурсницами, периодически обменивающимися конспектами и порой вместе зубрящими билеты в ночь перед экзаменом. Набирая вчера Сашин номер телефона, она, между тем, руководствовалась весьма определенным побуждением: найти человека, с которым бы ее никак не связывало прошлое, прошлое, видящееся ей теперь исключительно суматошной чередой незначительных событий, разговоров, ненужных встреч.
Ника свернула на боковую улочку, казавшуюся зажатой в тисках дореволюционных мрачных домов Васильевского острова, и осмотрелась. Улица словно убегавшая от мельтешения оживленного проспекта, была на удивление спокойной. Владельцев автомобилей, по всей видимости, не привлекали разбитые ухабинами дороги, и потому машины здесь почти не ездили. Широкие газоны, отвоевавшие право на существование у выложенного изрядно вздыбившегося плиткой тротуара, изумрудным ковром обнимали шершавые стволы просыпающихся тополей. Разбуженные весной, деревья будто тихонько улыбались, ощущая внутри себя сладостное течение оживших соков, а сокрытые в толще неуютной городской земли корни, казалось, вот-вот готовы вырваться наружу, чтобы сообщить о своей радости. Показавшаяся ей поначалу мрачной, теперь улочка произвела на Нику совершенно иное впечатление. Казалось, что она очутилась в совершенно ином сказочном пространстве, смутно манящим неожиданностями и приключениями. Поддавшись настроению, она зашагала по тротуару, отвечающему гулким стуком на удары ее каблучков. Легкая и удивительно элегантная в золотистом впервые одетом ей сегодня плаще, она шла и улыбалась, с интересом вглядываясь в лица редких прохожих. Улочка, сделав пару изгибов, к ее удивлению уперлась в тупик, увенчивающийся стандартным шестиэтажным домом – брежневкой, нагло взирающим окрест себя захламленными балконами.
«Ну вот и все, приехали, - сама к себе обратилась Ника, в нерешительности останавливаясь перед домом.»
Петербург любит выкидывать фортели: поражая архитектурным изяществом бессмертных творений, он не устает шокировать неприютностью трущобных кварталов. Король и шут в одном лице, город, воплотивший в себе вечную борьбу воды и камня, пугает и радует, страшит и вдохновляет, вовсе не задумываясь о влиянии своей магии на души обитателей. Впрочем, магия и не требует раздумий. Ее единственной пищей была и остается вера: малейший червь сомнения сокрушает ее кажущееся несокрушимым могущество.
Ника грациозно развернулась на каблучках и пошла в обратном направлении. Магия улочки рассеялась, подобно тому как под действием первых лучей солнца рассеивается утренний туман. Старые тополя уже более не казались ей гигантскими исполинами, а газоны с изумрудной травой теперь весьма навязчиво напоминали о том, что прежде всего являются местом выгула домашних животных.
Ника еще раз взглянула на часы и поспешила к кафе, в котором назначила встречу Саше. Мельком взглянув на посетителей и не обнаружив подруги, она решительно направилась в дамскую комнатку, чтобы подправить макияж.
Вполне довольная собой, Ника заказала стакан газированной воды и в ожидании подруги уселась за столик недалеко от входа. То, что Саша опаздывает, стало все более раздражать ее. В конце концов можно было и позвонить по мобильнику – она предусмотрительно оставила номер. В любом случае опаздывать больше чем на двадцать минут просто неприлично. Занятая своими мыслями она и не заметила как сидевшая за соседним столиком женщина в серо-зеленой куртке фасона юнисекс, нерешительно встав со своего места, направилась к ней.
- Саша, ты?
Стоявшая перед ней женщина выглядела смущенной.
- Ника! А я тебя сразу узнала, но ведь ты сказала, что мы встретимся за столиком у окна, вот я и не подумала, что ты – это ты. – Она говорила, явно волнуясь, быстро и сбивчиво.
- Дуреха! А я уже тебе все косточки промыла, ругала на чем свет стоит. Ну давай-ка пересядем за твой столик и закажем что-нибудь. Ты что пьешь: кофе, чай, коктейль?
- Я, пожалуй, чай.
- А я – кофеманка, хоть и говорят, что много кофе вредно. Тут всегда очень неплохие круассаны и пирожные, выбирай!
- Да нет, Ника, я только чай!
- Диета? – Ника заинтересованно уставилась на бывшую однокурсницу.
Выглядела она явно неважно. То есть явно выглядела как женщина, уже давно разменявшая четвертый десяток. Ника наметанным взглядом светской львицы определила, что пользуется Саша дешевой косметикой, а одета с вещевого рынка в одежду ассортимента никак не менее 3-летней давности.
«Да уж, подруга, несладко тебе живется, - думала Ника. - Теперь понятно, почему ты собралась ограничиться одним чаем – до моего прихода наверняка посмотрела в прейскурант.»
Ника вспорхнула со своего места и, подойдя к стойке бара, заказала целую тарелку круассанов и питифтюрчивов – крошечных фирменных пирожных, гордостью этого кафе.
- Да куда так много? – смутилась Саша.
- Чтобы было! – Ника ощущала, как ртутный столбик ее всегда непредсказуемого настроения начинает стремительно ползти вверх. – Ну рассказывай как ты. Из телефонного разговора я поняла, что ты замужем и у тебя есть ребенок. Работаешь?
- Нет, сижу с дочкой.
Ника чуть вскинула голову и закинула ногу за ногу. Она знала, что в этой позе выглядит особенно эффектно.
- Как это здорово воспитывать маленького человека, быть все время с ним, - с пафосом начала было Ника, но тут же осеклась, встретившись глазами с бывшей однокурсницей.
- Я конечно очень люблю свою дочку, но знаешь, со мной случилось что-то странное. Я и сама толком не поняла, как это произошло, но когда родилась Светка, мир сузился, свернулся в точку. – Она немного помолчала. - У меня будто что-то отобрали.
- Это же совершенно нормально – материнский инстинкт.
- У тебя тоже так было? – широко распахнутые серые глаза Саши, не мигая, уставились на подругу.
- У меня нет детей, - отрывисто бросила Ника. – И не будет.
Саша смутилась, принявшись рассматривать ногти на собственных руках. Теперь она чувствовала себя крайне неуютно, ругая себя за свое глупое поведение и откровенность и вообще за то, что согласилась на эту встречу.
- Ты давно замужем? Кто муж? – заметив ее замешательство, мягко спросила Ника.
- Замужем я уже семь лет. Зовут мужа Димой. – Саша в нерешительности замолкла.
- Слушай, что ж ты ничего не ешь?
Чтобы подбодрить застенчивую подругу, Ника взяла круассан, и чуть надкусив, положила рядом с собой на тарелку. Мучного она не ела ни в каком виде и не при каких обстоятельствах; это был самый простой способ удержать себя от природы склонную к полноте от расползания, сохранив у многих вызывающий зависть стандарт 90-60-90.
- Саш, ты уж меня заранее прости, но о себе я не буду тебе ничего. Позже ты поймешь почему. А сейчас сразу перейду к делу: я предлагаю тебе участие в заговоре.
- Заговоре? – Саша едва не поперхнулась круассаном.
- Это очень страшный заговор, - зловещим шепотом произнесла Ника – заговор против прошлого.
Обе рассмеялись. Подобно тому, как лучи весеннего солнца растопляют слежавшийся снег, этот смех растопил напряженность их встречи. Они смеялись как девчонки, закатываясь все новыми приступами. Посетители за соседними столиками то и дело оборачивались, бросая на молодых женщин укоризненно-заинтересованные взгляды.
- Я согласна, - стараясь подражать подруге в интонациях, сквозь смех проговорила Саша.
Ее фраза вызвала новый взрыв смеха. Наконец отсмеявшись, Ника в один момент стала серьезной и сосредоточенной. Перед Сашей предстала уверенная в себе строгая бизнес-леди из породы тех, что нынче так любят показывать в популярных сериалах.
- Теперь к делу. Сашка, я не буду юлить и скажу тебе прямо, что позвонила тебе совершенно случайно. Ты же знаешь, в институте у меня совсем не было подруг, так знакомые девчонки, среди которых была и ты. Ты была третья в моей телефонной книжке и первой из тех, кого я застала дома. Теперь о заговоре. Мне нужно было встретить человека, с которым мы не виделись как минимум десять лет, но с которым были более или менее знакомы до этого. Ты можешь думать об этом все что угодно, но с его, то есть твоей помощью я хочу вернуться в прошлое и начать все сначала. Одним словом, мне нужно оттолкнуться от образа себя прошлой, ты понимаешь? И тут мне нужен помощник.
- Я поняла. Но ты не учла только одного – я же тоже изменялась. Я уже далеко не та Саша, что ты знала в университете. И соответственно вряд ли смогу отобразить тебя прошлую.
- Вот в том-то и весь фокус! Для меня ты пока еще та самая Саша, во всяком случае до тех пор, пока я не узнаю тебя ближе. Равно как и я для тебя– та самая Ника.
- Я почти поняла. Но зачем тебе все это?
- Ты куришь? Нет? Тогда я закурю. - Ника достала из сумочки пачку тонких изящных дамских сигарет и чиркнула зажигалкой. – Зачем – я и сама толком не знаю. Наверно, если бы ситуацию анализировал психолог, он сказал бы что-то вроде о необходимости смены доминанты. Это близко, но не в точку.
- У тебя что-то случилось? – участливо осведомилась Саша.
Ника окинула ее внимательным взглядом.
- Нет, напротив, все идет нельзя лучше. Ты даже не можешь себе представить, насколько все здорово. Но все, о чем бы я тебе сейчас ни рассказала, будет работать против моего заговора. Потому давай вернемся к началу: итак, я отвела себе месяц на то, чтобы посмотреть, может ли заговор быть вообще осуществлен. Если ничего не выйдет, все просто вернется на круги своя.
Обеими женщинами почти одновременно овладела беспричинная грусть, пришедшая на смену еще недавно царившему безудержному веселью. Она явилась в тонком одеянии тишины, зыбкой и какой-то по-детски трогательной. Ника с Сашей понимали друг друга без слов, понимали так, как только способно зеркало понять свое отражение. И все же обе отчетливо ощущали, что это – не более чем мираж, который рассеется едва только стоит им выйти из кафе.
- А как же Светка?
Для Ники вопрос подруги явился полной неожиданностью.
- Моя дочь, Светка, - улыбнулась Саша.
Стоп! При чем тут ее дочь? Какое ей дело до ее дочери?
- А сколько ей лет? – выдавила из себя Ника.
- Четыре. Четыре с половиной.
- Здорово…
Молчание слишком затянулось. Но теперь это было уже совсем другое молчание. Оно было насыщенным до напряженности.
- Мне очень нравится идея заговора, - тихо сказала Саша, - Но Светка…
Вопреки самой же установленному правилу не курить слишком часто, Ника достала из пачки еще одну изящную сигарету. Теперь она начинала жалеть о том, что вообще все это затеяла.
- Ты наверное неправильно меня поняла. Я весьма слабо представляю себе, как все это должно происходить. Понимаешь, суть в том, что порой мы слишком ну что ли отрываемся от самих себя, отрываемся настолько, что и не знаем, как вернуться обратно. Так вот я не знаю…- Она оборвала себя и изменившимся тоном произнесла. – А давай возьмем по бокалу вина!
Они еще долго сидели молча. Саша с наслаждением смаковала круассаны запивая их терпким рубиновым напитком, а Ника, все курила, потеряв счет бросаемым в пепельницу окуркам.

Продолжение следует.